Читать онлайн книгу "Идеальная история. Сказка в прозиметре. Книга первая"

Идеальная история. Сказка в прозиметре. Книга первая
Руслан Фирсов


«Идеальная история. Сказка в прозиметре» – это постапокалиптический философский фэнтезийно-фантастический кинороман в прозиметре. Прозиметрическая форма соединяет прозаическую описательную часть и стихотворные контексты, выраженные в диалогах и независимых фрагментах. Кинематографичность произведения представлена в гармонично разбитых сценах, плавно перетекающих по сюжету. Сказочность отражается в сюрреалистических образах, – как техногенных, так и мифологических, – сплетённых между собой. Философский подтекст заключается в извечных человеческих вопросах. Основное сюжетное повествование протекает в мире после катаклизма.





Руслан Фирсов

Идеальная история. Сказка в прозиметре. Книга первая





Предпролог


Друзья! Я расскажу вам сказку. О жизни и любви, о перипетиях и терзаньях, о смерти и войне, как делали в былые времена. И пусть ветвист и претенциозен стиль, пусть внешний пафос отстраняет, а броскость смыслов несуразна, но ни одно из предложений поставлено не зря.

Друзья, желаю вам удачи!









Посвящается моим родителям,

моему учителю,

моей душе





Пролог


Из века в век,
От рода к роду
Под бесконечным небосводом
Струя живая рвётся ввысь
На зов Великого Светила,
Дающего сердцам надежду.
А белый уголь, сотворяя
Чудес несметное число,
Несётся по капризу духа,
Не забывая ненароком
Созданий мира под луной.
И в неуёмном хороводе
Сойдутся разности во плоти,
Чтоб жизнь нести и сеять смерть.
Заветный час прошёл едва ли,
И дольний свет создал творца,
Из глины изваян властитель,
Он право получил
Увидеть суть вещей
И воцариться!
Над тем мирком божком он стал,
И все созданья поклонились
Ученьям силы и ума.
Недолгим мигом упиваясь,
Влача отрадное искусство
Быть первым среди равных,
Карать по воле недостойных,
Забыв о долге, об идее,
Неся в сердцах пороки,
Самих себя так трудно изменить,
Предстали к Свету на скамью,
И суд над ними будет страшен!
***
И грянет гром,
Начав тем самым
Эпоху усмиренья!
Упущен миг, положено начало,
Прольются слёзы Матери-Земли,
А стон раздастся
По всей небесной ойкумене.
Земля скорбела, умоляла,
Взывая к помощи бессильно,
Взывая к силам всемогущим,
Моля от них ответ скорейший,
Прося защиты и расплаты
От тех, кто был рождён в утробе
И взлелеян бескорыстно,
От тех, чьё имя – Человек.
Услышав зов потерь грядущих,
С усладой нежно наблюдая,
Не веря чувствам настоящим,
Во мраке душ людских – Пороки.
Ехидно скалясь в наслажденье,
Был принят клич за представленье,
Явиться было делом чести.
С цепи сорвались Смерти дети.
Меч вынут, жребий брошен,
Кровь хлынет с туч рекой,
Война найдёт себе предлог,
Убийство довершит укор,
Конец у всех один.
И только чего нет,
Не знает своё время.
Под пеленой стихий
Блуждает с огорченьем,
Неся свои дары
Тем, кто готов платить,
Беря с собой туда
Тех, кто устал идти,
И имя сей мечты – Реальность.
Со всей небесной ойкумены
На стон и слёзы Матери-Земли,
Вкушая ветер перемен,
Тянулось облако Пороков,
Неслася Смерть
С вассалами седыми,
Реальность шла одна,
Горда и непреклонна.
Земля в томленье и кручине,
Ей спаса нет,
А ожидание смертельно,
Но равен час,
И миг настал –
Поклон она держала.
Вперёд ступила блажь:
«Грех видит суть,
В глазах угас огонь,
Погрязли дети в искушенье,
Велю отнять у них начало,
Сей дар не нужен им».
«Смерть чует страх,
И, как всегда, без сожаленья
Охотно выполним своё призвание,
Будь то огонь или кинжал –
Настало время отмщенья».
Лишь дева во плоти – Реальность –
Ждёт голос той,
Чья сущность перед ней.
Земля готова молвить:
«Я помню первый лучик мира,
Тогда ещё вас не было двоих,
Но шёпот сладкий доносился,
Ведь это была ты.
Я так давно тебя ждала,
Благодарю тебя за жизнь,
Я помню каждый слог
Твоей прекрасной песни,
Он вечность согревал меня.
И вот теперь, сейчас,
Я больше не могу.
Скажи, зачем и почему,
Вы обрекаете меня
Терпеть такое бремя?
Я помню каждый первый вздох
Тех, кто уже ушёл давно.
Им несть числа,
Лишь пепел и труха.
Я помню род людской,
Им колыбель дана была
И шанс пойти стезёй,
Но выбрали они лишь страсть,
Дорогу в никуда.
Грех и Убийство получили власть,
Меня сочли ничем.
Теперь прошу вернуть долги,
Что было взято у меня –
Лишь мне принадлежит!
Но всё же они дети,
Ведь есть и те,
Кто дорог мне из них.
Я не могу просить забрать и их,
Но как же поступить?»
«Смерь знает суть в таких делах,
Не против оказать услугу,
Скажи лишь «смерть» –
И будет смерть,
Познают люди ад».
«Зачем Земле ещё одна война,
Которая затронет все созданья?
Я – Грех, а их душа в моей руке,
Порвётся нить судьбы,
Не станет тех, чьё имя – Человек».
Реальность, подводя итог,
Сказала своё слово:
«Да будет так.
Дождь смоет кровь,
Ветра затянут раны,
Снега укроют всё былое,
Всё повторится вновь,
От этого едва ли будет панацея».
И грянул гром,
Закончив эру преступлений!




Глава I





Акт 1. Встреча


Я помню всё, как наяву. Всё так, как было. Всё, вплоть до малейших деталей. Всю эту историю.

Осколки цивилизации разбросаны по четырём сторонам света. В очагах, где теплились воля и надежда. Людские анклавы выбрали индивидуальные пути развития и способы сохранения популяции. Обречённые прозябали практически в полной изоляции друг от друга.

Сама Матерь-Земля отвернулась от заблудших детей. Планету окутали толстые слои облаков, а поверхность остыла. Неизбывный страх поселился в человеческих сердцах. Как и в потомках – этот страх заставлял ежечасно помнить о содеянных ошибках и уповать на прощение.

Укрощённым придётся сделать заведомо невозможное – измениться.

В тот день по одному из затерянных районов Великой Пустоши следовал путник.

Дул сильный, порывистый ветер. Непрекращающиеся стенания стихии срывали и разносили с покрытой наледью земли беспрерывно падавший снег. Но завывания вьюги ложились пасторальной симфонией в сравнении с происходящим в небесах. Гром проповедовал эхом, а молнии, бьющие вековечными очередями, разрывали замёрзшую землю в клочья. Кошмар превращался в явь на просторах юдоли плача, отгоняющей людей буйством. Не потому, что разъедающая природа непригодна для жизни, а поскольку холод, метель, гром и молнии играли ширмой, сладкой колыбельной дремлющим силам, карающим любого, кто потревожит ненасытный покой.

Искатель держал путь на север.

Дорога петляла по узкой долине, некогда наполненной потоками давно забытой могучей реки. Горные цепи обступали пилигрима, прокладывая направление. Царивший полумрак сопровождался нескончаемым рёвом хаотично клубящегося снега. Сыпался грохот, а ослепительные вспышки в небе давали возможность на миг оценить горизонт. Порой удавалось различить руины колоссов прежней эпохи, воздвигнутые культурой предтечи и ставшие курганными надгробиями.

Только однажды за всю многовековую историю феномена Пустоши, в не столь отдалённом прошлом, союзные армии обдуманно вторглись на проклятые земли. Просчёт стоил смельчакам очень дорого. Сейчас же всё протекало иначе.

Скиталец осознавал риск, но щемящая тревога в груди неуклонно толкала вперёд. Он без натуги, не останавливаясь ни на мгновение, преодолевал десятки километров с нечеловеческим темпом. В его очах читалась толика сомнения. Но стремление дойти до искомого говорило о немеркнущей вере и переполняющей надежде.

Плащ из тёмно-серого меха, походная сумка на плече и меч, перевязанный алой нитью за спиной, неразлучно соседствовали в тяготах.

Путь подходил к развилке. Древняя река раздваивалась на рукава – на северо-восток и северо-запад. Направление разъединяло изголовье горного хребта, уходящего в небеса и продолжавшегося многие мили. Здесь, единожды за время движения, путник замешкался. Он замедлился перед льдом и камнем, с невозмутимым взором плутая в догадках. Подумать было о чём. Неверный шаг разрушал мечты и планы. Представлялось, что, подчиняясь его воле, два пути сойдутся в один, а препятствующий пик уйдёт под землю. Но случилось чудо. Пронзительный взгляд мужа устремился на северо-запад. Вдалеке с непроглядного облачного небосвода стали прорываться солнечные лучи. Молниеносно, без колебаний и особых усилий, странник разбежался, отскочил от тверди и взлетел. Словно произошёл залп из пушки. На месте прыжка образовалась воронка. Вездесущим ястребом он летел к своей цели. Точка приземления оказалась на вершине крутого обледенелого утёса. Ему предстал вид равнины и девственного небосклона с сияющим в вышине солнцем.

Перед путником разворачивалось сражение.

Нападению подвергся отряд численностью до двухсот человек. Над построением развевался стяг Святого независимого города.

Воинство состояло из отборнейших гвардейцев, сопутствующих на юг с миссией намного важнее собственных жизней, раз путь пролегал по землям Великой Пустоши.

Воины были огранены искусно выкованной бронёй. Громоздкие доспехи не сковывали манипуляции, давая экранирование как от неблагоприятной атмосферы, так и от физических воздействий.

По сложившейся традиции гвардейцы делились на две группы: защитники и атакующие. Защитники несли изогнутые прямоугольные щиты, атакующие – длинные алебарды. Щиты обладали внушительным весом и включали разнообразные приспособления. Алебарды были выплавлены из металла на основе «Энергии жизни» настолько повышенного содержания, что в полной мгле освещали пространство над головами воинов на десятки метров. Избранным с зачатия предопределялось сберегать главную ценность фамильного оплота, – неисчислимые залежи сакрального минерала.

Набор будущих гвардейцев производился в раннем детстве. Жёсткие требования и изматывающие тренировки лежали в первооснове подготовки воинов. Юноши разделялись на связующие пары и в ратном деле воспитывались как братья: первому в руки давали щит, второму – клинок. На ристалище они оттачивали мастерство владения арсеналом как вдвоём, так и в строю легиона, сливаясь в единое. Щитоносцу приходилось опекать напарника, обеими руками удерживая настоящую цитадель, а товарищ с алебардой выступал жалом, безошибочно разящим врагов. Тактика ведения боя гвардии заключалась в доктрине Святого независимого города – абсолютное сдерживание. Но в случае надобности выставленная ладонь могла запросто стать железным кулаком. Рать снискала авторитет даже у Великих государств.

Гвардия выстроилась. Щиты сомкнулись вкруговую. За щитоносцами встали алебардисты. Боевой порядок был невелик, но очень плотен. В центре построения укрывался паланкин. Именно парящий дом оберегал отряд.

Оборонную формацию огарновали вырастающие из земли невообразимые чёрные массы, чуждо напоминавшие человеческий облик. Количество фантомов необузданно увеличивалось. В радиусе километра господствовала сплошная антропоморфная тьма. Кроме мрака на земле, в небе – до того чистом – стали сгущаться грозовые тучи. Солнце затягивалось непроницаемым покровом.

Атака зачалась с дикой прытью: угольные тени, подобно свирепым хищникам после долгого голода, бросились на сомкнутый строй. Щитоносцы держали порядок, в то время как воины за хитиновыми спинами пронзали оружием невиданные сущности. При метком попадании алебардой раздавался отрывистый хлопок с вырывающимися густыми миазмами, застилавшими прогалины. Посеялась неразбериха.

Зазвучал горн. Передовой ряд обороны перегруппировался внутрь построения. Манёвр был произведён быстро и слаженно. Внешние звенья, адаптировавшиеся и понявшие методы противника, вступили в бой. Гвардейцы бились доблестно и упорно. Казалось, что они смогут выстоять.

Новые тени со слепой яростью накатывались на защищавшихся, будто невидимый деспот подгонял шипованной плетью.

Путник следил за событиями с поразительной хладнокровностью, предрешая исход.

В разгар ожесточённого побоища вдали от места битвы из земли начало возникать нечто непохожее на теневых монстров. Рельефная человеческая фигура, но по виду всё такая же чёрная субстанция, ростом более трёх метров. Проявившись, огромная тень вытянула в направлении строя левую руку, в которой очертился образ лука. Ещё мгновение… натянулась тетива, и из плотной беспросветной материи вырисовалась стрела. Выстрел. Спустя секунды снаряд врезался в фалангу.

Попадание истребляющей стрелы пришлось на первую линию воинов. Костяк был не в силах выдержать столь пагубной мощи. Произошёл взрыв. Попавших в эпицентр удара воинов разорвало на куски. Кровь и конечности разлетелись. Смрадный дым обвил охранителей, оказавшихся ничтожными перед пеклом монстра.

Инферно снова намеревалось атаковать.

Путник, чувствуя, что момент настал и мешкать недопустимо, совершил прыжок, достигнув вожделенного. Незваный гость с мощью брошенного валуна обрушился в центре формирования ратников, рядом с паланкином.

Воины опешили от нашествия чужака. Нельзя было понять, кто это и какую цель он преследует.

Выпрямившись, человек вонзил проницательный взгляд в паланкин и возвёл правую руку над головой. Сумеречная тень выпустила вторую стрелу. Опаляющий вихрь неукоснительно стремился вклиниться в разрозненные шеренги гвардейцев и безоговорочно сломить их чаянья. Но вмиг из руки иноземца в небо вырвался луч ультрамаринового цвета. Вознесшись до высоты птичьего полёта, ядро свечения расщепилось завесой и струями высокогорного водопада рванулось к земле, соткавши купол над отрядом. Стрела наскочила на выросшую стену и распалась, обволакивая барьер смогом. Ратоборцы перешли в наступ, сокрушая монстров, оставшихся в заграждении. Прорва теней ломилась за грозный предел, но, сталкиваясь с непреодолимой оболочкой, оборачивались в зловонный прах. Путник опустил руку. На безымянном пальце виднелся огонёк бирюзового цвета, исходивший от кольца.

Капитан отряда, взвешивая шаткость положения и оценивая нешуточную опасность, скомандовал воинам взять в тиски таинственного незнакомца. Накалившаяся обстановка грозила перерасти в злополучную схватку. Воины вполшага стягивали строй вокруг скитальца. Пришелец без малейшего шороха взирал на паланкин.

Неожиданно прозвучало чьё-то волевое и командное:

– Стойте!

Все обернулись: у паланкина с настежь раскрытой дверцей стояла молодая особа. Позади девичьего силуэта изнывала залитая слезами пожилая женщина. Почтенная матрона судорожно удерживала госпожу за подол платья и уговаривала вернуться. Точёная и красивая дева с правильными контурами лица и чёрными длинными волосами, на вид не больше двадцати лет, излучала силу и уверенность, а поступок говорил о смелости. Услышав императив, гвардейцы повиновались беспрекословно.

Натиск остановился. Капитан поклонился.

Взгляды путника и девушки пересеклись. Его глаза были зелёные, оттенка императорского нефрита, её – голубые, как небесная синь.

Повисла минута давящего молчания.

Первой заговорила девушка:

– Я вижу в твоём зраке боль

И в то же время – радость.

Нашёл ты то,

Что так давно искал?

Оправданы надежды?

Спасенье ты принёс

Иль гибель?

С чем послан ты за нами?

Открой своё лицо и имя назови!

Воззвание к чужестранцу было пронизано особой силой. Девушка выражалась благозвучно и настолько громко, насколько хватало дыхания. Всеобщий фокус прикован к бесспорному лидеру. Незнакомец парировал вопрос. Без толики смятения, якобы перед ним ребёнок, требующий обратить на него внимание, путник откинул капюшон и снял головной убор. Сдёрнул с левой руки перчатку, демонстрируя перстень на безымянном пальце.

Гвардейцы зароптали. На лице капитана выразительно отобразилось недоумение. Дева пребывала в спокойствии, борясь перекрёстным взглядом с путником.

На перстне из белого металла зримо отпечатано изображение башни. Непрошеный гость открылся владыкой неугасимой твердыни.

Мужчина представился:

– Я буду Ветром для тебя.

Тебя я нарекаю Светом.

Накал спал. Все почувствовали, что этот человек не сулит зла. Исполненные им действия только подтвердили благожелательные побуждения.

Оружие опустилось. Ряды расступились.

Путник, именовавший себя Ветром, продолжил речь, велегласно обращаясь к воинам:

– Предателем был тот подлец,

Отправивший вас всех на смерть.

Получит по заслугам он,

Даю вам своё слово!

Но вы, бойцы,

Вы были рождены для этого сраженья!

Не бойтесь!

Малодушие отриньте, пусть будет разум чист!

И стойте друг за друга без отчаянья!

С послушной братской волей

Ваш долг был отдан госпоже,

Запомнится навеки он.

А ваши дети, жёны, отцы и матери признают в вас героев!

Я поберечь смогу лишь ту,

Которая повинна в вашей смерти,

С собой возьму Инфанту,

Она обязана жить дальше.

Провозглашённые Ветром слова расставили всё по своим местам. Стало ясно, что этот поход – последний для гвардейцев Святого независимого города. В лицах бойцов проступила вселенская печаль – ведь им заранее вынесен приговор. Капитан отдавал приказы, стараясь как можно лучше организовать дефензиву. Решено было прорубаться сквозь орды беспощадных врагов.

Небо бесповоротно затянулось грозовыми облаками. Восшествие тьмы ещё более вселяло опасение в сердца гвардейцев.

Свет, доднесь державшаяся бесстрашно и мужественно, впала в оцепенение. Овладевшая мучительная тревога продиктовала понимание развязки. Провожатым суждено пойти на заклание.

Госпожа соблюдала внешнее самообладание, но глаза блестели от слёз. Она потрясённо стояла в материнских объятиях няни. Кормилица сызмальства вложила в свою гордость обширные знания и житейскую мудрость. Прошептав благословение и поцеловав, старушка отпустила юное создание в неизведанную жизнь. Капитан поравнялся с девой. С подобающей сдержанностью военачальник поклонился и отдал честь. Воспитанница горячо обняла радетеля. Многолетняя дружба, построенная на изучении тонкостей военного искусства и интенсивных физических тренировках, связывала великана и малютку. Наставник по ратному делу уронил скупую слезу.

Бойцы на прощание преклонили колени. Обездоленная помолилась за благополучное возвращение близких домой.

Ветер бесстрастно поглядывал за расставанием, ожидая своей очереди. Свет, окончив горестную церемонию, неторопливо и нерешительно приблизилась к подчинителю. Не доходя нескольких шагов до Ветра, Свет неожиданно сделала пируэт, выхватив короткий меч, висевший на поясе. Она приставила остриё клинка к горлу Ветра, назидая:

– Только посмей замыслить зло,

Тотчас я жизнь твою прерву.

Он мановением головы дал согласие. Свет вторила. Ветер правой рукой сделал рывок. Купол покатистой волной стал расширяться во все стороны, исчезая от вершины. Тени, облеплявшие энергетический бастион, под давлением сверхсилы испепелялись.

Ветер аккуратно, словно хрусталь, прижал к груди Свет, разбежался и оттолкнулся от земли, устремляясь прочь от места баталии. Они переместились на заснеженный холм. С возвышенности открывалась панорама покинутой долины. Пестрели пехотинцы, сомкнутые в штурмовую колонну на марше. Вокруг подразделения вновь скапливались полчища неприятелей.

Свет вырвалась из объятий Ветра. Неокрепший дух юной девы надломился, а сознание ревело в отчаянии. Она желала кинуться обратно, чтобы быть со своими людьми, испить с ними чашу до дна. Но преодолев десяток шагов, завязла в глубоком снегу и, рыдая, упала без сил. Ветер наблюдал. Выждав паузу, он сблизился со страдающей. В исступлении Свет просила этого человека, затем умоляла, вдогон начала приказывать вернуться и спасти всех. Но тот был непреклонен. Он молчал и отрицательно покачивал головой.

Вся в слезах и с разбитым сердцем Свет вопрошала Ветра:

– Зачем тебя нужна я?

Зачем?

Зачем?

Зачем?

Ветер отвечал:

– Всё просто и в то же время очень сложно.

С тобой я честен буду на века

Вот с этого начала.

Тебе я трон преподнесу.

Людей ты поведёшь,

Нелёгок будет путь.

На заплаканном лице Света проступила улыбка, пугающая своей потусторонностью.

Ветер молвил:

– Но помни ты всегда:

Тебя не будет без меня,

Меня не будет без тебя.

Мы – часть единого начатка.

Ветер дал время Свету осмыслить и принять сказанное. Воцарилось краткое молчание. Пара настойчиво вглядывалась в глаза друг друга.

Именно в этот момент на задворках Великой Пустоши решалась судьба остатков человечества. Так зарождалась история будущей эпохи.

Ветер продолжал:

– Теперь собраться ты должна.

Оставим разговоры на потом.

Охотник скоро будет здесь –

Спешить нам надо.

Дева покорно уступила. Ветер взял её на руки. Движение продолжилось. В течение часа они преодолели дистанцию в сотни километров. Дорога подошла к концу. Путники прервали ход на берегу реки.

Ветер обмолвился, что этот полноводный водораздел отделяет обетованную вотчину от Великой Пустоши. На встречу с ними двигаются споборники. Дождаться их можно в старом охотничьем домике на другом берегу.

Тихая река разливалась шириной в несколько сотен метров. Мутные воды несли глыбы льда по руслу вдоль торосов. Через природную межу, подступая к самой кромке воды, возвышалась стена лиственниц.

Стоял полумрак. Ветер усиливался. Срывался снег. Надвигался грозовой фронт.

Путники простёрли взоры назад – на пройденный путь. Они углубились в скоротечные размышления о тех, кого потеряли и кого обрели.

Всё произошло в мгновение ока. Мстящее существо появилось из-под земли и пустило смертоносную стрелу.

Ветер среагировал молниеносно. Резким зигзагом руки установил щит из энергии, защищая себя и Свет. Снаряд врезался в ограждающий купол, никому не причинив вреда. Охотник совершил второй выстрел, но, упредив его, Ветер по наитию схватил Свет на руки и сделал прыжок. Охотник пустил третью стрелу. Свет – вот кто был целью. Но Ветер, изловчившись в полёте, прикрыл собой подопечную. Стрела прошла мимо, но пылающий хвост зацепил плечо Ветра. Муж накрепко прижал к себе деву. Они спикировали на противоположный берег, рухнув в рыхлый снег.

Разразился душераздирающий рёв. Охотник упустил свою добычу и гневался. Ему пришлось отступить.

Ветер упал навзничь, приняв весь удар от падения на себя. Он продолжал хранить Свет твёрдой хваткой. Ей потребовалось приложить усилия, чтобы высвободиться из объятия. Ветер одеревенел. Начался приступ лихорадки.

Юную деву охватило замешательство. Оглядевшись, она увидела лачугу, упомянутую Ветром. Она вцепилась в своего спасителя и с необыкновенным упорством потянула сражённого к дому.

Разыгралась страшная буря. Вьюга раскачивала вековые деревья. Поднебесье озарялось сверкающими молниями и содрогалось от раскатов грома. Наступила ночь.

Окончательно выбившись из сил, Свет достигла охотничьего стана. Взгромоздив Ветер на кровать, она в изнеможении повалилась рядом. Но, понимая, что нельзя останавливаться и надо помочь роковому незнакомцу, заставила себя подняться и стала действовать торопливо и продуманно, как велел логос.

Первым делом Свет разожгла очаг и, подхватив котелок, вышла на улицу. Шквальный ветер, поджидающий у порога, чуть не сбил с ног хрупкое тельце. Укоризненное завихрение снежных хлопьев обжигающе обдало не привыкшую к морозам кожу. Схватившись за дверь, измученная девушка зачерпнула снег из ближайшего сугроба и вернулась в дом.

Предстояло снять верхнюю одежду Ветра, промыть рану. Стянув головной убор, Свет отчётливо разглядела лицо мужчины не старше тридцати лет. Засим она обнажила изувеченный торс.

Ветер учащённо дышал. Крупные капли пота скатывались по лбу. На плече зияла бескровная рваная рана, источавшая миазмы. Вены до локтя, по всей правой груди и шее были надуты и черны. Прямо на глазах сгусток хаоса подбирался к сердцу. Неумолимый предвестник небытия торжествовал.

Сняв закипевшую воду с огня, Свет своим коротким мечом надрезала рукав платья. Смочив ткань в воде, принялась тщательно протирать рану. Но такие жалкие действия не приносили никакого результата. В беспомощном отчаянии она обливалась слезами, считая, что придётся лишиться заступника, давшего эфемерную надежду, которая таила ежесекундно. Ветер перестал дышать. Свет зарыдала от горя и собственного тщедушия. В этот момент время остановилось. По комнате разлился яркий, белый, тёплый свет. Юная дева упала без чувств на грудь Ветра.

В костре догорали последние угольки. Мир погружался в потьму. Два сознания сплелись воедино, перед ними предстала картина.

Я помню всё, как наяву.

Бескрайний синий океан,
Лазурь небес и облака,
Тот жаркий, сладкий ветер.
Игривость тихих, мирных волн
И он стоит посреди вод,
Свободный, гордый, непокорный.
Без идеалов в жизни,
Он брёл по воле ветра.
Два паруса и борт дубовый
Служили лучшим его домом.
Был день как день,
Ничто не предвещало бури.
Но вспышка мириад звёзд
Зажглась на горизонте,
Неся огонь и разрушенье.
И тьма – бескрайняя, пустая.




Акт 2. Основа


Венценосная высокогорная равнина, окаймлённая скальными выступами, образующими естественную стену. Справный бревенчатый дом. Седовласый старец переступает порог, притворяя за собой дверь. Он облачён в длинную белую мантию. В руке – посох, служащий опорой при неспешной ходьбе. Пожилой мужчина проходит по деревянному мосту, перекинутому через ручей, следуя к цветущему лугу перед срубом. Посреди раздолья растёт исполинское дерево. Под сенью стоит романский заваленный фолиантами стол. За ним сидит ребёнок, читающий рукопись и что-то пишущий.

Старец вплотную подходит к чаду и кладёт руку на худенькое плечо.

– Дитя моё, – произносит аскет. –

Стоят столпы в твоём сознанье,

От них идёт всё естество.

Пойдём,

Тебе пора в дорогу:

Мир ждёт тебя,

А заодно о них поговорим,

Уже в последний раз.

Отрок молча кивает в знак согласия, вставая со стула и беря старца за руку. И вместе они следуют к выходу из сада.




Глава II





Акт 1. Город ветра


Настало утро. Стихия умолкла. Водворился покой.

Взглянув на небо, едва ли можно было определить время суток. Мгла сменилась полумраком. Лишь неуловимый просвет на затянутом облаками небосклоне давал понять, что восходит солнце.

Ветер невредимый, расслабленно сидел в старом потёртом кресле рядом с кроватью. Полыхающее в камине пламя освещало безупречный профиль. На лице виднелась лёгкая улыбка. Ясные, добрые глаза ласкали Свет. Она безмятежно спала под меховым плащом.

Умиротворение продолжалось недолго. Дверь со скрипом и сквозняком открылась. В хижину вошёл человек. Мужчина в самом расцвете лет, высокий, статный, с благородными прямыми чертами лица, белокурыми волосами до плеч и карими глазами.

Появившийся настороженным взглядом окинул спящую деву, поклонился Наместнику, молвив:

– Мы прибыли, мой господин.

Прошу прощенья за задержку.

Смотрю, ваш план удался?

Сидевший повернул голову к пожаловавшему гостю, кивнул в приветствии.

– Нам пора, – выговорил Наместник, поднимаясь и беря на руки спящую деву.

У порога временного ночлега пилигримов поджидал трап на парящий корабль. Это было личное судно государя Великой Северной страны – флагман сильнейшего флота. Громадина серебристого цвета накрывала тайгу. Левиафан неподвижно и бесшумно висел над землёй, поддерживаемый многочисленными движителями по всему корпусу, испускающими синее свечение. Сопла несли огневую, всеразрушающую мощь корабля. Над судном реяли два флага: первый – официальный символ Северного государства – белое полотнище, второй – личная гербовая эмблема Наместника – серебряный шпиль на белом фоне. Стяги внушали страх врагам и вызывали уважение у друзей.

Взойдя на борт, Наместник направился в свою каюту, над капитанским мостиком. Уложив Свет на кровать, стал приводить себя в порядок после скитаний. Затем сел за стол и принялся кропотливо просматривать стопки бумаг, читая и делая пометки. Меч, притороченный в путешествии за спиной Ветра, был бережно поставлен по правую руку. Клинок Света положен на стол.

Судно пришло в движение. Плавно и лениво оно взбиралось ввысь, одолев облачный свод. Золотистые лучи солнца осветили корабль. Курс проложен на северо-восток.

Беспробудный сон Света развеялся. Разомкнув веки, она не поняла, где очутилась. Мурашки пробежали по коже. Привстав, увидела Ветра, сидевшего за столом и корпящего над грудой бумаг. Уразумев, что пребывает в незнакомом месте, наедине с мужчиной, которого едва знает, Свет вцепилась в одеяло от нахлынувшего смятения. Ветер среагировал на пробуждение гостьи: подняв голову, он любезно улыбнулся и кивнул, указав на дверь, ведущую в ванную комнату. Свет безотлагательно ретировалась рысцой.

Спустя час преображённая и благоухающая юная дева отперла дверь, с осторожностью выскальзывая из уборной. Взамен испачканного и рваного платья оплакивающая надела чёрное траурное одеяние. Шелковистые волосы собраны в тугой пучок на затылке. На лицо падал серебристо-пепельный локон.

Наместник сидел за столом, не отрывая взгляда от бегущего по бумаге пера. Напротив автора стоял человек, который спускался с флагмана за Ветром и Светом. Он был обмундирован в традиционную униформу Северного государства, без опознавательных нашивок и рангов.

Мужчина чинно докладывал Наместнику:

– Мой господин,

Всё так, как вы предугадали.

Предатель, заключивший сделку, –

Тот канцлер Святого государства,

Узнав, что вы перехватили деву,

Тотчас же отбыл в неизвестность.

Его подельники могучи –

Собрали флот объединённый.

Теперь мы ждём гостей незваных,

И срок три дня.

Докладчик запнулся. Неусыпное внимание перенеслось на вошедшую особу.

Наместник остановил свои записи, вздевая взор и обращаясь ласково к Свету:

– Будь смелей, настойчивей, не надо боязни.

Запомни, здесь теперь ты госпожа.

А этот человек, стоящий пред тобой,

Он – правая моя рука.

Ты положиться сможешь на него, как на меня.

И имя его – Честь.

Честь приклонился, произнося:

– Моя госпожа,

Я ваш слуга.

Свет отвечала сподвижнику слабым кивком головы. Наместник подал знак. Честь откланялся. Ветер и Свет остались наедине.

В молчании Свет окинула взглядом обстановку. Каюта рисовалась просторной и очень уютной. Винтовая лестница находилась сбоку и вела вниз – на капитанский мостик, наверх – на обзорную палубу. Вдоль стен стояли стеллажи, полные книг. В центре располагалась кровать, напротив – стол, за которым сидел Ветер. Пол был настлан наборным паркетом. Комнату освещало множество потолочных светильников.

Ветер встал и вышел из-за стола. Ухватив меч, принадлежащий Свету, попросил приблизиться. Кротко подступив, опоясал изящную талию оружием и встал на одно колено. Взяв руку девушки, деликатно одарил поцелуем. На лице юного создания отразилась растерянность.

Сосредоточив взгляд на встревоженных глазах, Ветер молвил:

– Пусть эта близость не пугает.

Перед тобой склонил колено.

Ты мне не дала умереть

И этим ты мне доказала,

Что твоя сила безгранична.

Её мы сможем обуздать

На благо всего мира.

Ей надо верно управлять.

Я научу тебя всему.

Как куколка

Имаго, ты своё раскроешь.

Договорив, он снова поцеловал трепещущую от волнения руку. Вытянулся в полный рост. Их взгляды сошлись. Медленно и осмотрительно Ветер провёл пальцами по поседевшей пряди. На добродушном лице сияла улыбка.

– Пусть так и будет, – набираясь храбрости, отвечала Свет. –

Доверюсь я тебе,

Не против я.

Раз будешь мне учителем,

Так и учи, – хитро улыбаясь, закончила она.

– Так и быть, – подтвердил Ветер.

– Но первым делом надо подкрепиться, – продолжил он. –

Идём наверх.

Ветер повёл гостью к винтовой лестнице. Они прошли на смотровую палубу.

Юную особу переполнило упоение от представшей картины. Восторженным ребёнком она прильнула к витражному остеклению, описывающему периметр площадки, с неподдельной радостью обводя взглядом окоём, созерцая солнце в зените и бесконечную вереницу облаков. Ветер наблюдал с улыбкой. Насмотревшись вдоволь, они сели за стол, стоявший посередине зала. Появился Честь с подносом. Поставив еду, он удалился. Занялась трапеза. Вскоре Честь вернулся, принеся питие и десерты.

– Итак, начнём наш диалог, – заговорил Ветер. –

Вопрос ответом разрешим,

Разумный компромисс устроив.

Я думаю, что суть где-то в конце листа,

А лейтмотив всегда в истории,

Вершит её лишь человек,

Но это было в прошлой эре.

О том, что я скажу и буду говорить,

Известно лишь немногим,

И их давно уж нет в живых.

Ветер смолк. В груди захолонуло.

– Меня учили, я многое читала, – подхватила Свет. –

Из манускриптов стародавних

Я представляла, как жизнь людей

Текла отрадно и спокойно,

Как плодородны были земли,

Чисты вода и небеса,

Несчётен был животный мир,

А люди жили где хотели,

И не было у них врагов,

Лишь кроме собственных пороков.

Тот мир, по-моему, похож был на Эдем.

Но сейчас мне хочется услышать,

Кто на самом деле ты такой.

О тебе, Наместник, я слышала удивительные рассказы.

О том, что ты реликт эпохи прежней;

О том, что в одиночку построил целую страну;

О том, что славишься могущественной силой,

Подаренной тебе самой природой;

О том, что многие народы объединил вокруг себя,

Дав им для жизни всё, что нужно;

О том, что проложил дорогу к звёздам

И хочешь только мира и покоя на Земле.

Ещё скажи мне, всемогущий,

Куда мы держим путь?

Что предстоит мне испытать?

Что будет с городом моим родным?

Свет произносила слова слегка взволнованным, приглушённым голосом, без задержки и запинки, ловя губами воздух. В расширенных глазах горели огоньки удовольствия от начатого разговора.

– Когда-то на Земле существовали страны, – отвечал Ветер. –

Их были сотни.

И не было куска земли,

Чтоб он кому-то не принадлежал.

А если доходило до делёжки,

То головы теряли миллионы.

И чем гнусней был человек,

Тем паче ему надо было

Еды, воды, земли и славы.

И только смерть могла унять тиранов и глупцов,

Которые подчас вершили странные, ужасные дела,

Вгоняя свой народ в голь перекатную,

Кормя огульными посулами.

И были те, кто вёл игру веками,

Передавая знанья в ритуалах,

Стоя за всем, что знать нельзя,

Считая Землю лишь ресурсом,

А всех созданий – лишь рабами.

Таков порядок шёл в периоде мрачном.

Рождён я в нём, когда века сменялись, –

Звезда слепящая, но одинокая

Зажглась на небосводе.

Эмпатия и ум – наиглавнейший дар,

Преподнесённый мне природой,

И чем воспользовался я по полной.

Я гражданином был, как и родители мои

Народа сплочённого, большого, волевого.

Рождён я в месте на краю Земли,

Где кончалось государство и начинался человек,

В том месте, куда мы держим путь.

Когда-то это был клочок земли,

Тысячелетиями не нужный никому.

Исконно на просторах этих

Народы вольные в гармонии с природой обитали.

Всё изменилось с приходом сильного соседа,

Нашедшего несметные богатства.

Расчёт и жадность возобладали,

Все соки выжимая и ничего не оставляя.

И лишь немногие смекали,

Что этот ориентир неверен.

Прожив я четверть века,

Вошёл в осознанность взросления,

Пройдя до этого дорогой скверной,

Попробовав и испытав мученья всех пороков,

Но, приструнив второе «я», отринул их навеки.

Своей тревогой подгоняемый,

Пять лет потратил на работу,

Карьеру сделав на честности и трудолюбии,

Основу будущей империи заложив.

Один бы я не смог, и даже жизни не хватило б.

Вокруг себя собрал достойных,

К единой цели привязав.

Несли идею мы сквозь время.

Последующие пять лет житья

Провёл в скитаньях я по миру,

Гонимый ветром и мечтами,

Стремясь унять свою пытливость.

Тогда же, когда на пике был наш вид,

Но в тот же миг род хомо умирал,

Поделённый на разные сорта,

Единства не было в нём никогда,

Рыдало горестно моё надломленное сердце,

Не понимая, отчего несправедливость побеждает.

Итак, впитав премудрости в избытке

Народов многих во всех краях Земли,

Я разгадал грядущие измены,

Которые затронут все создания,

И любознательность иссякла на корню.

Настал момент вернуться мне домой,

Создать семью, любить жену, родить детей.

И план тот, что холил и лелеял,

Окончить, чтоб содрогнулся мир.

И начались мои свершения.

Но всё же я обычный человек:

Поранишь – кровь пойдёт,

Смертельно ранишь –

Я умру.

Лишь только Хронос надо мной не властен.

А град Святой будет стоять

Пока есть святость в твоих близких.

Ветер сделал паузу.

– Возможно, я утомил тебя? – тактично осведомлялся он у Света.

На что Свет ответила отрицанием и задумчивой улыбкой.

Ветер встал и предложил руку. Свет приняла ладонь. Они подошли к смотровому окну.

Солнце клонилось к закату. Судно начинало снижаться. Под облаками стояли сумерки. Хлестал проливной дождь.

– Сейчас я покажу свой край, – вдохновенно сказал Ветер. –

Мой дом, мою отчизну.

Перед ними предстала картина. Свинцовое море, качаемое ураганным ветром. Морская пена на гребне волны. Бессчётные льдины, гонимые течением. И начало огромного морского залива.

Корабль не спеша шёл вдоль приберега.

Местность складывалась из высоко поднятых берегов, переходящих в плато, изрезанные оврагами. Тянулись горные цепи. Земля, застеленная снегом. Чёрными точками виднелась скудная растительность. Изредка – реки, с лежащими вдоль низинами. По кайме водотоков раскинулись обширные лесные чащи, уходящие узкой лентой вглубь материка.

– Ещё немного – и будем дома, – подметил Ветер.

– Смотри, что это там? – с удивлением указала Свет.

На суше, посреди неохватного фундамента воздымалась постройка округлой формы. Монолитный столб, уходящий ввысь на километр.

Завиднелся залп салюта. По небу расплескалась палитра огней.

– Одна из четырёх охранных башен, – ответил Ветер. –

Мы называем их «Колоссы».

На каждый город по одной,

За исключением столицы.

– Они встречают канонадой нас, – с улыбкой проговорила Свет.

– За этой башней виден город, – продолжил Ветер. –

За ним уже идёт столица,

Туда мы держим путь.

Показался город Северного государства, спроектированный на побережье. Город, обнесённый по всему периметру неприступной стеной. Город, уходивший внутрь континента на сотню километров. Величественная твердыня. Один из могущественных оплотов человечества.

Со стен прибрежного града загрохотали приветственные залпы.

Ветер объяснил: Северное государство – это семейный союз пяти городов, возведённых друг подле друга. На побережье громадного залива простиралась столица, имеющая четыре города-спутника. Два палладиума, как и стольный град, построены близ моря. Ещё два – в материковых районах. Все полисы огорожены стенами. Города-сателлиты защищали Колоссы. В центре между мегаполисами стоит детище прежней эпохи – «Путь к звёздам»: космический лифт, позволяющий беспрепятственно, с наименьшими затратами, поставлять в космос всё нужное для экспансии. Все города сообщались подземными и надземными транспортными артериями для свободного и скорого передвижения.

– И вот наша столица, – означил Ветер. –

Мы дома.

Корабль перешёл на самый малый ход. Судно вплотную приблизилось к городу Ветра, к нетленному престолу.

Береговая полоса столицы протянулась почти на сотню километров. Значительнее престольная распласталась на территорию континента.

Град сиял от электрического света. В метрополии кипела жизнь.

Корабль пришвартовался к резиденции Наместника – к средоточию Северного государства. К башне, возвеличивающейся над облаками. К вершине. К чертогам первостроителя.

Верхняя секция донжона состояла из двух уровней. На самой выси – крытая смотровая площадка. Наместник с гостьей спустились на террасу. Платформа шла по всей окружности масштабной конструкции. Смотровая площадка соединялась с куполообразным застеклённым помещением диаметром до пятидесяти метров. В нём развернулись сад и обсерватория. Уходившая вниз лестница вела в покои Наместника.

Нижний уровень – личные апартаменты Наместника Великой Северной державы – как и верхний ярус, круглый зал с панорамными окнами. В центре находилась деревянная кровать. Полы выстланы коврами с разноцветными древними узорами и письменами. Немного поодаль от ложа стоял письменный стол, засыпанный бумагами. На периферии помещения через равные интервалы друг от друга, давая доступ к видимому горизонту, высились стеллажи, заполненные книгами. На одном из порожних участков комнаты росло дерево, покрытое зелёными листьями, ветви усыпаны колючками. Рядом с древом размещён рояль.

– Скажи, – обратилась к Ветру Свет. –

Ты говорил, что у тебя была семья,

Что ты любил и был любим,

А твои дети готовы были род продолжить.

Что с ними стало?

Ветер глубоко вздохнул и промолвил:

– Когда уж время стало наступать

И силы стали покидать,

Когда судья третейский не смог исполнить долг,

Вцепились в схватке медведь, орёл, дракон –

Финальная война людей трагической эпохи.

И вот на смертном я одре

В кругу любимых, близких, дорогих,

Вот именно на этом самом месте,

Прощальным вздохом упиваясь

В надежде путь свой завершить.

Раздался Гром Великий

И небо и земля разверзлись пополам.

Открыв глаза, я был не я,

Вокруг царила пустота и тьма кромешная.

Я получил дар – вот эту оболочку…

Ветер воздел обе руки, смотря на них.

– …Которую в былые годы я носил.

И минуло с тех пор три сотни лет.

– Что с ними стало? – спросила Свет. –

С тех пор ты их не видел?

И с той же тоской сказывал Ветер:

– И лишь однажды выпал шанс

Приять, обнять, поцеловать

Свою жену, своих детей.

Но силы нет такой

Во всех возможных измереньях

Вернуть их здоровыми, живыми.

На лице Света выразилось удивление, сменившись огорчением.

Ветер воспрянул духом. С лёгкой улыбкой и добрым взором он положил свои руки на плечи Свету, нежно приблизил к себе и поцеловал в лоб. Свет замерла с закрытыми глазами. По её лицу растеклась краска смущения.

– На сегодня хватит, – молвил Ветер. –

Меня торопят неотложные дела,

Мне надо встретиться с Советом,

Нельзя их больше избегать.

А ты располагайся,

Будь здесь хозяйкой.

Ветер направился к лифту, примыкающему к лестнице, ведущей в сад и обсерваторию. В лифте ждал Честь. Они стали спускаться.

Честь занял уголок позади, по правую руку, и жеманным голосом начал докладывать:

– Уже все в сборе,

Ждут только вас.

Ареопаг был крайне недоволен,

Что вы оставили державу,

А многие из них

Предполагают неизбежность войны.

Но, так или иначе,

Ждут только вас,

Мой господин.

Так излагал Честь своё видение ситуации молчавшему и хмурившемуся Наместнику. На секунду Наместник прервал свои размышления, слегка поворачивая голову, неощутимо всматриваясь в лицо Чести, обронив:

– Я не заметил, когда ты изменился.

Как никогда ты должен поддержать меня.

Штора лифта разъехалась. Они вышли в коридор, облицованный молочно-белым мрамором. Тусклые лампы на стенах обдавали светом путь до двустворчатой деревянной двери. Слышались отзвуки бурной дискуссии. Честь выступил вперёд, распахивая створы, пропуская своего господина. Водворилась мёртвая тишина.

Палата Совета – прямоугольная комната без окон, отделанная, как и коридор, молочно-белым мрамором. Напротив входа у дальней стены возвышался трон на постаменте. От него в круговом порядке расходились семь мест – такие же, как престол, но без плит у основания и потому немного ниже. В середине находилась композиция из трёх составляющих: на вышине каскада – круглая чугунная жаровня, изрыгающая языки пламени; вокруг очага на меньшей ступени циркулировала вода, переливавшаяся цветами радуги в свечении огня; третий, нижний короб, – грунт с густо цветущими декоративными растениями.

Зал интенсивно освещался.

Наместник остановился в дверях, обводя взглядом сидящих. Всего их было семеро, негласно именуемых Великими стратегами, – так называемый управляющий Совет.

Члены Совета поднялись и поклонились вошедшему. В ответ последовало общее скромное приветствие. От главного места по часовой стрелке восседали: Меркурий – советник межгосударственного взаимодействия и связи, мужчина европейского типа, долговязый, в очках; единственная женщина в Совете – Венера – советник народного благосостояния (должность, всегда закреплённая за женщинами), чернокожая, миловидная с длинными заплетёнными волосами, среднего роста; третий – советник защитных сооружений и инфраструктуры – Марс, дюжий мужчина, белокожий; Юпитер – советник производств и технологий, рослый, статный человек с седой бородой и длинными белыми волосами, спадавшими до плеч; пятый советник – Сатурн, руководивший энергетикой, смуглый бородатый мужчина с раскосыми глазами и длинными волосами, собранными в хвост; Уран – советник продовольственного обеспечения, маленький лысый человек азиатской внешности, и Нептун – советник распределения трудовых ресурсов и занятости, очень высокий темнокожий мужчина.

Управляющий Совет – орган, контролирующий все детали в государстве. После Великого Грома выжившим людям в этой части Земли пришлось кардинально изменить жизнь общества в целом. Дабы избежать повторения произошедшего, по воле Наместника народ смоделировал алгоритмы на фабуле всеобщей человеческой истории и психоистории, основанной на целенаправленном взращивании духовных сил детей. Именно соблюдением всех схем и ведал Совет.

С момента возникновения государства незыблемым оставалось правило избрания в Совет: стратеги входили в должность посредством выборов один раз в десять лет и не более одного срока. Кандидатами становились граждане в возрасте от сорока пяти лет. На членов Совета в строгом порядке возлагались огромные обязанности. Человек, желавший занять пост, с малых лет усердно занимался учением и взаимодействием с социумом. Советнику при назначении вручалась драпированная алая мантия, неотъемлемый атрибут наделённых властью. Единственный, перед кем Совет держал ответ, – народ. Действия Совета курировал Наместник. Но в случае непредвиденных чрезвычайных инцидентов непримиримый привратник мог взять главенство в свои руки.

Наместник, пройдя по залу, сел на ключевое место. Честь остался у дверей.

– Итак, начнём, господа, – тихим голосом произнёс властитель.

Советники зачитывали рапорты о делах за истёкшую неделю. В завершение речи они добавляли упрёки действиям Наместника и отсутствию в столице. Предводитель собрания сидел с угрюмым лицом, прикусив нижнюю губу. Со стороны казалось, что его отчитывают, как ребёнка.

В заключение глаголил Юпитер:

– Наместник, да как же вы посмели покинуть град сей,

Завладеть той вещью, что вам по праву не принадлежит?

Нарушили вы мировой баланс и беды навлекли!

Законы преступив, себя прещению подвергли!

С последней сказанной фразой Юпитера Наместник взорвался: он быстро привстал, ударяя кулаками по подлокотникам своего трона. От выпада нижняя плита престола дала трещину с отчётливым глухим скрежетом. Огонь в жаровне вспыхнул до потолка. Освещение притухло.

Наместник, переводя взгляд от одного советника к другому, громко и яростно изрёк:

– Она не вещь!

Не смейте так о ней!

Она – мой свет и вся наша надежда!

А что касается законов,

Отважились забыть, детишки,

Законы нынешней державы

Собственноручно написал!

Поборник распростёр правую руку с искрящимся кольцом.

Воцарилось молчание. Взгляды советников, устремлённые в пол, выражали опасение и потрясение. Искушённые опытом не провидели такой эмоциональной реакции. Они впервые в жизни видели этого человека в подобном возбуждённом состоянии.

Наместник сел, закрывая правой рукой лицо. Смешанные чувства обуревали пошатнувшегося: отчаяние, бессилие, непонимание. Глаза наполнились слезами. Так продолжалось несколько минут. Никто не решался взять слово. Собравшись с мыслями, Наместник вернул себе выдержку. Вытер слёзы. На лике проступила улыбка с незримым оттенком доминирования. Наместник встал и низко поклонился.

– Прошу прощения у вас, – молвил он. –

За этот мимолётный гнев.

Наместник обвёл извиняющимся взглядом Совет. Каждый ответил кивком. Венера же, встав с места, направилась к нему. Крепкими объятиями она обхватила торс Наместника. По морщинистым щекам катились слёзы. Кающийся ответил на объятия, склонив голову на плечо сочувствующей.

– Всё хорошо, Верность моя, – шептала Венера. –

Ты выбрал свой путь сам,

И мы его поддержим.

Мы также чувствуем, что верен будет он.

Не бойся ничего.

Ласка закончилась лёгким прикосновением губ Венеры к щеке Наместника. Затем достопочтенная дама вернулась к своему месту.

Наместник сел и начал смиренно ораторствовать:

– Что сделано, то сделано.

Теперь над нами воссияет Солнце!

Не этого ль мы так хотели?!

Хоть дорога цена за это,

Но Свет теперь со мной,

И я её не отпущу.

Поставив всё на кон,

Готовимся мы, господа, к войне!

Последняя война эпохи проходящей.

На провозвестие о грядущем столкновении присутствующие испустили сдавленные вздохи.

Наместник продолжал:

– Как вам уже известно,

Идёт флотилией объединённой

Восток и Запад.

Юг принял вооружённый нейтралитет,

Но это лишь пока.

И вот как мы поступим,

Послушайте меня

И к делу отнеситесь

Со всем благоразумием:

Уйдём в позиционную мы оборону,

Конфронтации нельзя выказывать.

Меркурий, в твоих руках – слова.

Активизируй пропаганду

И донеси до каждого с сознанием,

Что мы ни в ком врагов не видим.

Восточному и западному соседям

Пошлите делегации с дарами

И запросите подтверждение договоров.

Всё то же самое – и Югу,

Но с лихвою.

Тебе, железный Марс, мы поручаем

Проверить целостность всех стен, фортов и крепостей,

Ну и, конечно же, Колоссов.

Совместно Урану и Нептуну –

Снабдить и обеспечить

Людским и продовольственным ресурсом

Всё названное выше,

Вменив установку на долгую осаду

И в том числе внезапную атаку.

Моя прелестная Венера,

Безбрежными крыльями окутай,

Не дай ты нашим людям впасть в отчаянье,

Оберегай, как делал я.

Уран, ты головою отвечаешь

За завтрак, ужин и обед.

В энергии есть жизнь.

Смотри, Сатурн, не дай поставить под угрозу

Здоровье граждан

И сделай обильные запасы.

Нептун, мобилизуй граждан всех,

Отдав приоритет

Обороне, энергии, питанию.

И, наконец, Юпитер,

Уполномочиваем оставить «Альфу и Омегу»,

Проект закрой замком,

Ресурсы выведи другим,

Вернёмся мы к нему потом.

Быть может, у кого-то есть вопросы?

После минутного затишья слово взял Юпитер:

– Наместник, ведь в наших силах всё предотвратить.

У нас в сусеках потаённых

Хранятся знания давно минувших дней.

Лишь дайте позволенье

Создать предмет с энергией светил,

Чтоб сжечь дотла,

Ударив наперёд.

Наместник прервал Юпитера, воздев руку.

– Довольно, – оспорил он. –

На эти знанья мы наложили вето,

Сковал своей печатью и дал зарок,

Земля такого больше не увидит.

На этом всё.

Совет встал, поклонился Наместнику и удалился. Великий организатор остался в одиночестве. Проведя в думах некоторое время, он вышел из заседательской палаты и направился в апартаменты.

Свет спала смутным сном. Наместник прошёл за стол, сел и начал перебирать бумаги.

С утром показалось лучезарное солнце, озаряя просторы Северного государства. Впервые за долгие годы.

Рассвет пробудил Свет. Ветер спал за столом, заваленным кипой документов, в руке держа перо. Не тревожа его покой, Свет занялась своими делами. Когда она вышла из уборной, её уже поджидал Ветер. Обеденный стол был сервирован к завтраку.

Ветер одобряюще улыбнулся. Свет принялась с ним за трапезу.

Молча поев и перейдя к горячему питию, Свет невольно спросила:

– Что дальше, Ветер?

Какое расписание на сегодня?

Чего ждать в будущем ближайшем?

– Не надо забегать так далеко, – мягко возражал Ветер. –

Едва ли стоит прорицать,

Но соображения на сегодня есть, конечно.

Сейчас нам для зачина

Спуститься к людям надо.

И в то же время я покажу свой мир,





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/ruslan-firsov/idealnaya-istoriya-skazka-v-prozimetre-kniga-pervaya-69580546/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения